«Я вся тона жемчужной акварели…»: Маргарита Сабашникова – художница XX века

«Добродушный Макс Волошин …

вместе со своей молодой, прелестной и

талантливой женой М. В. Сабашниковой

расписывал собственными руками

построенный храм теософов»

Историк искусства А.Н. Бенуа

Эпоха Серебряного века – русский ренессанс – относится к самым загадочным страницам отечественной культуры. Наряду с онтологическими проблемами: самоопределения России, кризиса культуры, понимания истории, становления личности начинается поиск «вечной женственности» и ее воплощения в мире. На рубеже XIX–XX вв. в русской культуре происходит формирование «женской литературы», создание образа женщины-творца. Финский литературовед Кирсти Эконен в монографии «Стратегии женского письма в русском символизме» отмечает, что «Зинаида Гиппиус, Людмила Вилькина, Нина Петровская, Поликсена Соловьева и Лидия Зиновьева-Аннибал в числе многих других были женщинами, которые хотели быть не «прекрасными творениями», но их создателями».[1] В этом ряду стоит имя художницы и писательницы Маргариты Сабашниковой. В ее чертах Максимилиан Волошин нашел образ вечной женственности, своей музы, царевны Таиах.

О девушке с удивительным именем Аморя, Магоря (домашнее имя Маргариты) Волошин узнал, придя в гости к своему другу, поэту Константину Бальмонту. Его жена, Екатерина Бальмонт (Сабашникова М.В. Портрет Е. Бальмонт).[1] – была родственницей Маргариты по линии матери и ее близкой подругой. 

С Маргаритой Макс встретился в московском особняке коллекционера Щукина, они вместе осматривали собрание картин французских художников. Волошина и Сабашникову объединили любовь к искусству и духовные поиски. «Удивительные люди… То убегают друг от друга… смотрят в разные стороны… а то вдруг уйдут в отдельную комнату, пошепчутся полчаса об четвертом измерении и выходят с сияющими лицами», – вспоминал художник Михаил Чуйко.[2] Их отношения складывались непросто. Но однажды, прочитав сказку Сологуба «Благоуханное имя», Волошин понял, что они с Маргаритой должны быть вместе. «Сказка Сологуба! О! она играла большую роль в моей жизни и во всем. … Она произвела на меня страшное впечатление соединением имен» [3](Письмо М.А. Волошина А.М. Петровой. Март 1906). В этой сказке чудесно повторились их редкие имена: принц Максимилиан и принцесса-ангел Маргарита. При этом у принцессы было и другое, ангельское имя, которым назвала ее девочка из сказки. Волошин верил, что это имя звучало как Амор, Аморя. Так называли Маргариту Ниника, маленькая дочь Бальмонтов. [4]

Как-то Маргарита сказала, Максу, что мечтает, чтобы за ней явился гигант, который унес бы ее на руках, а она «бы только глядела в его глаза и только в них бы видела отражение мира». Она бы рассказывала сказки, а он творил бы новые миры – так шутя-полуиграя.[1] И Волошин писал ей: «Аморя, Ты мне дана, и я должен пронести тебя на руках сквозь жизнь… Я мысленно очерчиваю круг вокруг нас… Никто его не переступит. Мы одни заключены внутри сказки». [2] Как символ их любви, Волошин дарит Сабашниковой кристалл аметиста. «Мне кажется, что душа твоя заключена в нем», - писал Волошин Сабашниковой. 

Маргарита Васильевна Сабашникова (1882-1973) происходила из богатого купеческого рода. Живописи начала учиться в мастерских художников Архипова в Москве, Репина и Коровина в Петербурге. Особенно ей нравилось работать у последнего. Она отмечала его как хорошего колориста, его советы вдохновляли на новые поиски. Возможно, под влиянием Константина Коровина, наиболее близкого из русских художников к французскому импрессионизму, Сабашникова увлекается световыми и колористическими эффектами, и пишет свои ранние работы «Автопортрет», «Нюша». Картины экспонировались на выставке московских художников 1903 года, и привлекли внимание к молодой талантливой художнице. Картина «Нюша» имела большой успех и была приобретена музеем.[3] На той же выставке был представлен портрет М.А. Волошина.

Маргарита Сабашникова изучает учением Гете о красках[1], ищет смысл искусства и свой творческий путь.  Увлекаясь колористическим поисками, пишет работы «Дама в кафе» (б/д), «Сюжет» (б/д)[2]. Она обращается как к жанровой живописи, так и к пейзажу.

Этюд «Купола»[3] (зимние) построен на колористическом сопоставлении белого снега на темной кровле рядом с белыми стенами храма, освещенного лучами восходящего солнца.

Этюд «Зимний дворик» (б/д)[4] наполнен светом и воздухом. Мягкие переходы оттенков в передаче заснеженного пейзажа сопоставлены с  очерченными черными линиями силуэтами деревянных построек. Подчеркнутое уплощение картины посредством контурного рисунка характерно для графики рубежа веков, эпохи модерна.

Картина «Купола»[1] (летние) отличается необычностью композиции: симметричностью построения (центральная ось главного купола разделяет картину на две части). Панорама дана сверху, скорей всего, с высоты колокольни. Композиции работы с фрагментами архитектуры в различных ракурсах характерны для искусства импрессионистов и модерна, заимствовавших эти принципы построения из японского искусства гравюры. Архитектура храма близка к церковным постройкам XVII века.[2]

Маргарита пытается осмыслить свою роль в искусстве и найти философское оправдание. «Благодаря углублению в чистый мир красок и звуков я стала восприимчивой к впечатлениям иной реальности».[3]

Увлеченная мистикой, таинственными мифологическими и сакральными темами и сюжетами, она начинает свои опыты в направлении символизма. Одна из первых ее работ «Госпожа Кошка» изображала женщину, рядом кошку и «маленьких эмбриончиков» по краям. Картина была представлена на выставке «Московских художников» в 1904 году и на следующий день после открытия выставки снята цензурным комитетом «за неприличное содержание».[4]

Повлиял на формирование художественных пристрастий Маргариты посещавший их дом близкий к направлению символизма «утонченный художник» В.Э. Борисов-Мусатов. «Его монументальные и в то же время романтические картины – люди среди природы – были праздничны и величавы. Он прошел французскую школу живописи, но его картины были полны чисто русской, тургеневской поэзии»,[5] - писала в воспоминания Сабашникова. Под впечатлением от его работ Маргарита пишет несколько произведений «Цветущие деревья и дамы» [6] (б/д), набросок «Две дамы у окна», близкие по образному строю и стилю с работами Борисова-Мусатова. Пастельный, голубо-охристый колорит картины «Цветущие деревья и дамы», а также «На зимней улице» (с предполагаемым автопортретом)[7] сближает ее работы с произведениями учеников Мусатова, русскими символистами (П. Кузнецовым, П. Уткиным).

В этой же цветовой гамме Сабашниковой выполнена копия акварели Александра Иванова (1806-1858) «Воскресение Христово» из цикла  «Библейские эскизы» (кон. 1840-1850е гг.). [1] По замыслу Иванова, эскизы предназначались для будущего воплощения их в настенных росписях «в особо на то посвященном здании, разумеется, не в церкви». В «Библейских эскизах» выразились сложные художественно-философские поиски Иванова, связанные с важнейшими для него вопросами – о миссии художника, о роли искусства и его воздействии на нравственное и духовное преобразование мира.[2] Эти вопросы волновали и Сабашникову. В 1903 году она копировала акварельные эскизы Александра Иванова в Румянцевском музее, думая выполнить их когда-нибудь на стенах деревенской церкви в Богдановщине.[3]

Получив вознаграждение за выполненный заказ (картина «Убийство царевича Дмитрия), Сабашникова посетила Париж в 1904 году. Она работала в художественной мастерской Люсьена Симона, близкого к импрессионизму, но писавшего в более темных тонах. [4]  В мастерской Коларосси, где также занималась Сабашникова, акцент в учебном процессе делался на выполнение работ с моделями («Натурщица», б/д).[5] Вечера Сабашникова часто проводила в мастерской русской художницы Е.С. Кругликовой, где собирались художники «чуть ли не из всех стран мира». Маргарита создает шарж на новых парижских знакомых (Париж, 1904).[6] Скорей всего Маргарита обращается к этому жанру под влиянием Елизаветы Кругликовой, делавшей шаржевые зарисовки на друзей и раздаривавшей их знакомым.

В начале 1905 года Сабашникова вновь несколько месяцев живет в Париже. В это время она создает портрет художника Михаила Чуйко (утерян, фото портрета М. Чуйко).[7] «Талантливый, умный юноша и лицо необычайно оригинальное. Если хотите, он урод маленький, и все в нем сплющено, широко. Мордочка похожа на дикую козу, глаза стоят очень широко один от другого; ноздри раздуваются, губы египетские, широкие и талантливые, шея очень длинная, волосы торчат вперед. Он смел как художник, неопытен, интересен»[8]. Чуйко, со своей стороны, также написал в 1905 году портрет Сабашниковой.

В Париже Маргарита часто встречается с Максимилианом Волошиным. Он знакомит ее с новыми веяниями в искусстве и поэзии, сопровождает в прогулках по музеям и паркам, а потом в стихотворном письме делится воспоминаниями, подражая стихотворному размеру «Евгения Онегина» А.С. Пушкина. Маргарита отвечает Волошину также в стихах (письмо от 8/21 июля 1904 года). 

Мне вспоминаются игрушки

Японские: (люблю Восток!).

В стакан с водой бросают стружки,

И вот из них растет цветок.

Так строки Вашего посланья

Горят огнем воспоминания,

Коснувшися души моей,

И тайно расцветают в ней.[9]

Египет, Восток и Япония – интерес к культуре этих стран увлекает всю Европу, захватывает и Маргариту. «Старость её крови с востока: отец из семьи сибирских золотопромышленников, породнившихся со старейшиной бурятского племени. Разрез глаз, линии немножко странного лица Маргаритиного будто размечены кисточкой старого китайского мастера. Кичилась прадедовым шаманским бубном.[10]» Она чувствовала свою связь с Востоком. Ее необычное лицо с миндалевидными глазами и высокими скулами привлекало внимание. Маргариту сравнивали то с египетскими образами, то с японскими. [11] Запись в дневнике Волошина10 августа 1905 года: «М. В. снимает шляпку. Закутывает голову чадрой. Голова становится совсем маленькая, с громадными глазами. Лицо египетское, жуткое при луне. Совсем бледное, точно нарисованное».[12] В скульптуре египетской царицы Тии, представленной на выставке в парижском музее Гиме, Волошин увидел черты Маргариты…  «Боже, как же мне близок Египет. Это было единственное в жизни – непреложное, что я всегда, с детства чувствовала», – писала Сабашникова.[13]

Копию бюста царицы Тии, названной царевной Таиах, Волошин устанавливает в своей мастерской в Париже, а потом привозит в Коктебель. Таиах стала восприниматься как хранительница дома, перед ней зажигались курения. Ей начали придаваться мистические свойства. Скульптура установлена в особой комнате-нише, украшенной по стенам также японскими гравюрами.

Заинтересованность японским искусством характерна для всей Европы конца XIX начала XX века, но для Волошина эти образы приобретают личностное, субъективное значение. Японские гравюры Волошин увидел на стенах комнаты Маргариты в Цюрихе, где она проживала во второй половине 1905 года.[1] После поездки в Цюрих Волошин приобретает в Париже гравюры, аналогичные увиденным, они напоминали ему о комнате Маргариты: листы из альбома с икебанами по месяцам; гравюра Хиросиге «Вид Таканавы» (серия «Виды Эдо»).  «Я сделаю так, как ты велишь… Я  повешу на стены японцев – у меня теперь есть несколько очень хороших. И сегодня я нашел вечерний дождь Хирошиги, такой как у тебя. Я вошел в магазин и подумал: я бы хотел найти «дождь», потому что весь мой первый приезд в Цюрих в нем. Я смотрел на него и чувствовал твои руки. И первое, что было, когда я раскрыл папку, был дождь» (Сабашниковой 19 сентября / 2 октября 1905 Париж.).[2]

Икебаны Волошин потом развесит в Коктебельском доме над кроватью Маргариты, будет фотографировать ее рядом с гравюрами.[3] Позже, при строительстве мастерской двенадцать гравюр будут размещены по обе стороны от бюста Таиах. Среди них – три, принадлежащие кисти Андо Хиросиге. На одной из гравюр изображение дождя: «Гроза и ливень в Камеяма» из серии «Вертикальное Токайдо» (1855).[4] Эта гравюра висела над кроватью Маргариты в Цюрихе.

В Цюрихе Сабашникова пишет портрет «Веселой девочки»[5], Маргариты Константиновны Гринвальд, близкой знакомой ее брата Алексея. Увлечение Гринвальд лекциями Штейнера, сблизило ее с Сабашниковой. [6] В это время в Цюрих приезжает Волошин и фотографирует Сабашникову за работой.[7] «Видал на фотографиях у Макса, как Вы начали Маргариту Константинову, – писал знакомый Сабашниковой по московскому художественному училищу Михаил Чуйко. – Я нахожу это весьма удачным»[8].

Неоконченный портрет неизвестной из фондов музея, по схожести прически и чертам лица можно атрибутировать как набросок портрета М.К. Гринвальд[9].

В июне 1905 года в Цюрихе, или ранее в Париже (11 (24) июня приехала из Парижа в Цюрих)[10] Сабашникова пишет портрет Анатолия Любимова, друга ее брата (не окончен). О Любимове Маргарита писала Волошину в письме еще в 1904 году: «У него еврейские печальные глаза. Я с ним говорю об искусстве часто, переводя на музыку общие чувства и мысли, и поэтому ему кажется, что я ему товарищ. Любимов, студент, который играет на рояле»[11].

В Цюрихе в 1905 году Маргарита прожила несколько месяцев. В письмах к Волошину она жалуется на отсутствие моделей для живописи, пишет свой автопортрет. «Я писала себя с распущенными волосами, образующими пластическую золотисто-розовую массу по обеим сторонам лица... Очень пристально, будто из вечности смотрели глаза»[12]. Автопортрет был завершен в октябре 1905 года. В 1910 году эта работа Сабашниковой экспонировалась на выставке современных женских портретов в редакции журнала «Аполлон» и была воспроизведена в журнале «Нива». О нем в статье о выставке 1910 года Сергей Маковский, редактор «Аполлона», писал: «Мне нравится этот холст, написанный очень темными, слишком темными и густыми мазками красок, не за его живописную манеру, а за впечатляющую проникновенность экспрессии, которой сумела одухотворить свою работу молодая художница. Конечно, перед нами совсем не автопортрет; М.В. Сабашникова только воспользовалась общими очертаниями своего лица, отраженными в зеркале, чтобы преобразить их в символический образ, полный загадочности, врубелевской, пожалуй, даже слишком Врублевской выразительности. Но, во всяком случае, здесь не подражание Врубеля, а бесстрашная овеянность Врубелем». [13] Сейчас картина находится в Пензенской картинной галерее.

Своим идеалом в живописи Маргарита считала Михаила Врубеля. Художник, близкий к символизму, не принадлежал ни к одному художественному направлению в России, выработав собственный стиль. Под влиянием врубелевских образов Маргарита пишет на полотнах узкие лица с широко раскрытыми большими глазами, дает резкие контрасты света и тени. В стилистике врубелевских образов написан портрет натурщика Тулио[14] в виде спящего сказочного богатыря (Париж, 1905). Похожие работы, изображающие лежащего Туллио в кафтане, подвязанным кушаком,  написали и М.Волошин и художник М. Чуйко[15]. В этом же костюме Волошин фотографирует Туллио в своей мастерской, о чем рассказывает Маргарите в письме от 27 сентября / 10 октября 1905 года. [16] Некоторые из этих фото Волошин отправляет в Цюрих Сабашниковой.

Кармин Туллио, парижский натурщик и близкий друг Михаила Чуйко. Они познакомились летом 1905 года.[17]

Методы работы Сабашниковой над картиной Волошин описывает в письме: «Дитя мое, тебе надо принять меры для того, чтобы не портить самой свою живопись. И меры эти очень просты: ты очень небрежна в системе своей работы: ты всю работу, которая очень долга и сложна, производишь на одном и том же холсте, на одном и том же рисунке. Этот холст тебе служит и палитрой, и тряпкой для вытирания кистей, и альбомом для этюдов. Ты пишешь всегда несколько картин одна на другой. С одной стороны, это делает то, что все твои картины быстро и сразу темнеют, а с другой стороны, ты этим уничтожаешь все свои предварительные этюды, все равно, как если бы ты все сжигала. Ты никак не можешь вернуться к старому, уже найденному, тебе надо его искать снова. А выйти изо всех этих затруднений очень просто: вместо одного холста, на котором ты умещаешь и хоронишь всю историю своей работы, ты должна брать их десять, двадцать. То, что нужно искать в светотени – искать карандашом, то, что надо искать в красках, – тоже отдельно. И ничего не уничтожать. Чтобы пред тобой была вся история работы. Тогда ты сможешь выбрать необходимое тебе. Тогда гибели твоих картин не будут безвозвратны. Не сердись на меня за эти наставления. Но ведь ты же знаешь себя – прими же меры против этого. А ты и этюды хочешь непременно вполне заканчивать». (30 сентября/13 октября 1905).[1]

Свадьба Волошина и Сабашниковой состоялась в Москве 12 апреля 1906 года. После свадебного путешествия Макс и Маргарите несколько месяцев провели в Коктебеле. К этому периоду относится большой архив фотографий в фондах ДМВ.

В Коктебеле Маргарита продолжает работать: начинает писать «Сказку о распятом царевиче», где описывает образы и пейзажи средней полосы России, близкие ей с детства. Т.А. Полиектова, родственница Сабашниковой, одна из первых познакомилась с содержанием и писала: «Сказка очень понравилась детям. Им перечитала ее два раза в один день, как принесла». [2]

В июле-августе 1906[3] Сабашникова пишет свой автопортрет во врубелевском стиле, схожий с работой 1905 года, написанной в Цюрихе. Однако теперь она ограничивается монохромной гаммой. Фоном стал естественный цвет дерева, на доске которого написано произведение. Изменен и формат с верительного на горизонтальный (Сабашникова М.В. Автопортрет. 1906).[4]

После Коктебеля молодожены решают поселиться в Петербурге. Маргарита занимается в школе живописи Званцевой, где преподают признанные художники М. Добужинский и Л. Бакст.  Вместе с Максом они посещают поэтические вечера на «Башне» Вячеслава Иванова. Подборки стихов М.В. Сабашниковой публикуются в альманахе «Цветник Ор» (Кошница 1, СПб, 1907), сказки и детские рассказы «Дэзи»[5] и «Облачное лето» с рисунками автора в детском журнале «Тропинка» (1907).

Из-за драматических обстоятельств Макс и Маргарита расстаются через год после свадьбы. Маргарита уезжает в Москву, а на лето 1907 года вместе с родными поселяется в подмосковном поселке Лукино. Здесь она начинает писать два портрета своих кузин: Ляйзы среди берез (Елизаветы Николаевны Гофман – картина в частном собрании в Москве[6]) и Нюши в кринолине на балконе (Анны Николаевны Ивановой, собрание ДМВ).[7]

Сабашникова описывает в письме к Волошину (около 20 июня 1907) свой замысел: «Портрет Нюши задуман изумительно. Овальный, она в белом платье с кринолином с синими васильками в руках. С синим шарфом на фоне неба, внизу деревья». Портрет не был закончен, Нюша заболела воспалением легких. Сабашникова пишет Волошину: «у меня ужас, что мои портреты дурно влияют на моделей» (30 или 31 июля 1907).[8]

14 августа 1907 года Маргарита приехала вновь в Коктебель. «Трогательным вниманием встретил меня Макс… Белые отштукатуренные стены его дома к моему приезду были украшены гирляндами полыни».[9] Во время пребывания в Коктебеле Маргарита делает маслом набросок и затем пишет портрет Макса,[10] который задумала еще до отъезда из Москвы. Елена Оттобальдовна, мать Волошина, выжигает на дереве изображение Маргариты перед мольбертом за этим занятием.[11] Вернувшись в Москву, Маргарита пишет свой автопортрет, который посылает Максу через Любимова.[12]

В конце 1907 года Маргарита уезжает в Берлин, затем отправляется в Рим, где делает эскиз обложки для первой книги стихов Волошина. «Наверху будет написано «стихотворения», на ленте, а внизу между двумя раковинами – Волошин… Постараюсь сделать это очень нежно  и тонко, и золота чуть-чуть?.. там в раковине пейзаж, заходит солнце… Одна фигура играет на дудочке, другая слушает».[13]

Волошин предлагает Сабашниковой, у которой не хватало средств, попробовать зарабатывать, создавая обложки для книг, однако из-за болей в глазах она отклоняет это предложение. [14]

В собрании ДМВ хранится эскиз обложки, сделанной Сабашниковой для книги К. Бальмонта «Будем как Солнце» (б/д).[1] Первый сборник стихов этого цикла был напечатан в 1903 году в издательстве «Скорпион» с обложкой немецкого художника-символиста Фидуса (Г. Хёппенера). В последующем цикл до революции издавался еще четыре раза (1904, 1908, 1912, 1918) в собрании стихов Бальмонта. Работа Сабашниковой не датирована

После расставания с Волошиным Маргарита подолгу живет в Европе, посещает лекции Рудольфа Штайнера, посвящает себя антропософии. Она ищет духовные начала в искусстве. В 1912 году в России изданы ее переводы трудов немецкого мистика Мейстера Экхарта (в издательстве «Мусагет» под названием «Мейстер Экхарт. Проповеди и рассуждения», и в издательстве «Духовное Знание» – «Мейстер Экхарт. Избранные проповеди»). В 1913 г. в издательстве «Духовное знание» вышла книга Сабашниковой «Святой Серафим».[2] В этот период в Петербурге Маргарита посещает иконописную мастерскую старообрядца Е. Тюлина и копирует подлинники.

Во время пребывания в Европе с антропософским обществом начинает занимается эвритмией – выразительным искусством движения, созданным Рудольфом Штайнером. Участвует в строительстве Гетеанума – храма антропософии в Дорнахе. 

Последний раз Сабашникова посетила Коктебель в 1913 году «Пребывание Маргариты Васильевны совсем перевернуло весь строй и стиль жизни. Она уехала, оставив по себе струю духовной тишины. Мы много рисовали», – писал в письме Волошин. (Письмо Ю.Л, Оболенской. 12 октября 1913 г. Коктебель). [3]

В 1919 году Маргарита возвращается в Россию. В Москве пытается утроиться на работу: становится сотрудницей театрального отдела, занимается детским театрами в России, руководит детским клубом, преподает живопись в школе для одаренных детей. Затем переезжает в Петербург, где работает в библиотеке иностранной литературы. Там по заказу она выполняет портрет Ленина.[4] Однако из-за неустроенности жизни, подорванного здоровья, Маргарита решает уехать и в 1922 году покидает Россию навсегда. Сохранились копии писем[5], которые Сабашникова отправляла в Коктебель из-за границы.

Вернувшись в Среднюю Европу, она окончательно поселяется на юге Германии, в Штутгарте. Обосновавшись в двадцатых годах в Германии, она почти не выезжала из Штутгарта, пережив там и фашизм, и Вторую мировую войну. Подписывалась всегда фамилией Волошина.  

Сабашникова занималась преподаванием живописи и истории искусства, вела антропософскую работу, расписывала церкви. С русской эмиграцией почти не общалась, поддерживая связь только с ближайшими друзьями и родственниками. Умерла в Штутгарте в возрасте 91 года.

Маргарита оставила воспоминания «Зеленая змея», в которой описала встречи и жизнь с Максимилианом Волошиным, историю их любви и расставания.

Список использованной литературы 

1. Александр Иванов. Библейский эскизы. Евангельские мотивы. – [Электронный ресурс] - Режим доступа: https://www.tretyakovgallery.ru/exhibitions/o/aleksandr-ivanov-bibleyskie-eskizy-evangelskie-motivy/
2. Волошин М.А. Собрание сочинений. Т. 7 Кн. 2. Дневники 1891-1932. Автобиографии. Анкеты. Воспоминания. – М., Эллис Лак 2000, 2008.
3. Волошин М.А. Собрание сочинений. Т. 11. Кн. 1. Письма 1903-1905– М., Эллис Лак, 2015
4. Волошин М.А. Собрание сочинений. Т. 11. Кн. 2. Письма 1906-1925– М., Эллис Лак, 2015
5. Волошин М.А. Собрание сочинений. Т. 7. Кн. 1. Журнал путешествия. Дневник 1901-1903. История моей души– М., Эллис Лак, 2006.
6. Волошин М.А. Собрание сочинений. Т. 9. Письма. 1903-1912 – М., Эллис Лак, 2010
7. Волошин М.А. Собрание сочинений. Т. 10. Письма. 1913-1917 – М., Эллис Лак, 2011
8. Волошина М. (Сабашникова М.В). Зеленая змея. История одной. - М.: Энигма, 1993.
9. Гиппиус. З. Поликсена Соловьева – [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://dugward.ru/library/gippius/gippius_polixena.html
10. Ерохина Т. И. Грани женственности в русском символизме / Ярославский педагогический вестник – 2015 – № 6. С. 210-211
11. Купченко В.П. Труды и дни Максимилиана Волошина. Летопись жизни и творчества. 1917-1932 – Спб: Алетейя; Симферополь: Сонат, 2007
12. Купченко В.П. Труды и дни Максимилиана Волошина. Летопись жизни и творчества. 1877-1916 – Спб: Алетейя, 2002
13. Левичев И. «Брожу одна по всей вселенной...». Маргарита Сабашникова в Коктебеле Источник: Крымский альбом. 2000. Историко-краеведческий и литературно-художественный альманах. [Вып. 5]. Феодосия-Москва: Издательский дом «Коктебель», 2002.
14. Летописьжизнии творчества Маргариты Васильевны Сабашниковой / сост. В.П. Купченко // Ежеквартальник русской филологии и культуры. Том III. № 3. [Russian Studies]. С. 360-387
15. Сокровища Дома Волошина: альбом / сост. И. В. Левичев. - Симферополь: СОНАТ, 2005