«Таким тебя сковал железный век…».

2019 год отмечен 140-летним юбилеем со дня рождения двух замечательных, неординарных, удивительной судьбы людей Б.В. Савинкова (1879-1925 гг.) и Г. И. Чулкова (1879 – 1939гг.).

М.А. Волошин, богат знакомствами и встречами с теми, кто своим творчеством, своей деятельностью оставил неизгладимый след в нашей истории.

Какие критерии или какие человеческие качества определяют решающую роль при знакомстве с новым человеком, чтобы это знакомство переросло в дружбу? Вероятнее всего ответ скрывается в общих интересах общающихся, похожем мировоззрении.

На первый взгляд Б. Савинков – революционер, террорист, руководитель Боевой организации эсеров, но при этом прозаик, поэт, публицист. Георгий Чулков, известный как создатель теории мистического анархизма. В то же время выступал как поэт, прозаик и переводчик, литературный критик. Общая составляющая этих людей – творчество, стремление участвовать в создании совершенной модели политического строя государства, хоть эта модель в понимании каждого из них, могла весьма отличаться. Несомненно, присутствует и «внутренний огонь», мятеж в каждом из них. В отличие от Б. Савинкова, Волошин и Чулков проявили свою бунтарскую энергию больше в творчестве, хотя были эпизоды бунта и в их биографии.

 Г.И. Чулков познакомился с Волошиным в Москве, осенью 1897г. В то время они были студентами Московского университета. Оба участвовали в студенческих забастовках. «Два демона были моими спутниками с отроческих лет — демон поэзии и демон революции. Я всегда хмелел от песен Музы, и я всегда был врагом «старого порядка»»[1] - писал Г. Чулков в своей книге Годы странствий. Георгий Иванович в 1902 г. был исключен из Московского университета и сослан за активное участие в нелегальной деятельности в Якутию. Когда освободился по амнистии, жил под гласным надзором в Нижнем Новгороде, а позже, получил, благодаря хлопотам родственницы, разрешение жить в Петербурге и обосновался там весной 1904г. «В результате знакомства с Д.С. Мережковским и З.Н. Гиппиус он принял в апреле 1904г. полномочия секретаря редакции журнала «Новый Путь»»[2]. М. Волошин был выслан из Москвы за участие в студенческих беспорядках в 1899 г., впоследствии исключен из университета без прав поступления в высшие учебные заведения России. Во избежание дальнейших неприятностей поэт принял предложение друга детства инженера В.О. Вяземского и отправился в полугодовое путешествие - в Среднюю Азию на изыскания трассы Ташкентско-Оренбургской железной дороги.

В дальнейшем общение Г. Чулкова и М. Волошина продолжается. Они ведут активную переписку, обмениваются стихами, встречаются у общих знакомых и посещают литературные вечера в Москве. На выставке представлены книги Георгия Ивановича с дарственной надписью. Одна из них – «Кремнистый путь»[3], является первой изданной книгой автора. Подпись на титульном листе черной тушью: «Милому Максу на память о встречахъ. Георгий Чулковъ». Этот сборник стихов и рассказов поэт прислал Максимилиану Александровичу в 1904 в Париж. В письме Волошин благодарит за подарок:

«Дорогой Зоря! Только теперь, приехав в Швейцарию, я узнал от Вячеслава Иванова Ваш адрес и получил возможность поблагодарить Вас за присылку Вашей книжки. Я только от него узнал, что Вы уже в Петербурге и принимайте близкое участие в «Новом Пути». Я ведь в Париже ни русских книг, ни журналов не имею. Потому получение Вашей книги было мне особенно приятно…»[4].

Привлекает внимание книга Г.И. Чулкова «О мистическом анархизме»[5] со вступительной статьей Вяч. Иванова и с инскриптом автора статьи: «Дорогим друзьям Максимилиану Александровичу и Маргарите Васильевне Волошинымъ. От автора статьи. 22.окт. 1906г." .

Чулков играл весьма заметную роль в культурной жизни эпохи, всегда оказываясь в центре литературных и окололитературных событий. Он, как и М.А. Волошин, был постоянным посетителем знаменитой ивановской «башни». С Вячеславом Ивановым в 1906 г. провозгласил идеи мистического анархизма, которые позже отнес к наиболее страшным своим «заблуждениям и падениям». Основной идеей мистического анархизма, представленной Чулковым, является непринятие мира таким, какой он есть. Главный постулат этой теории — «последовательное и углубленное утверждение» индивидуализма, который должен привести «нас к истинной общественности, освобожденной от власти», к свободе в «метафизическом понимании»[6].

Множественные подчеркивания и пометы простым карандашом содержит книга Г.И. Чулкова «Судьба России»[7] из мемориальной библиотеки М.А. Волошина. Это может свидетельствовать о том, что это произведение заинтересовало поэта и навело его на долгие размышления. «Изданный в 1916 году, очерк «Судьба России» посвящен войне с Германией. В этой войне автор увидел нравственный поединок России с европейской цивилизацией, рационализмом и забвением христианских идей».

В фондах Дома-музея М.А. Волошина хранятся письма Г.И.Чулкова к М.С. Волошиной за 1935г. Обращаясь в письме к   вдове поэта - Марии Степановне, Георгий Иванович находит для нее ободряющие, добрые слова.: « …Слава Богу, что у Вас такое устроение душевное, что несмотря на Вашу трудную и скорбную судьбу, Вы сохранили в сердце сокровище любви. Впрочем, нельзя сказать «несмотря на скорбную судьбу, ибо наши скорби, вполне может наилучший залог высшей правды…»[8].

С Савинковым М. Волошин познакомился в Париже 1915г. Вспоминая о первой встрече, поэт пишет: «…Потом на моем горизонте появляется Борис Савинков. Сначала он мне резко не понравился. Но стоило нам раз с ним побеседовать — и это чувство сразу сменилось резко противоположным: я к нему почувствовал неудержимую симпатию. Помню, это было, когда он пригласил нас с Бальмонтом вместе с ним пообедать. Это было чуть в стороне от Больших бульваров, в ресторане, где обедали журналисты. Он рассказывал нам из своей жизни. Рассказывал он превосходно: у него была манера одной интонацией, звуками голоса передавать человека. Это придавало редкую живость всем его повестям и давало его рассказам ту прелесть, живость, юмор, которых совсем нет в записанных его «Воспоминаниях»…. Потом мы виделись с ним часто уже без Бальмонта — всю следующую зиму»[9].

Савинков тоже отзывается о Волошине с дружеской теплотой в кругу общих друзей и лично. Мария Брониславовна Воробьёва-Стебельская (Маревна) писала Волошину в сентябре 1915г.: «Вчера в кафе «Дом» болтали с Савинковым, он считает, что у тебя есть эта напевность стиха, как у Лермонтова», «…Вчера была с Савинковым у Цетлиных, говорили о рисунках М.В.»[10].

В личной переписке за 24.09.1915г. Борис Викторович обращаясь к Максимилиану Александровичу находившемуся в Биаррице пишет: «Вы – благой. У вас – светлая душа. Жалко, что Вас нет в Париже…»[11].

Волошин с интересом и участием наблюдает за судьбой Бориса Савинкова. Возлагает большие надежды на Бориса Викторовича как на грамотного политика, способного изменить всю государственную систему. Радуется его назначению 24.07.1917г. на пост управляющего военным министерством и посылает поздравление. «Дорогой Борис Викторович, Ваша судьба волнует и приводит в восторг. В революции пленяет меня сказочность превращений человека и вещей — неожиданность падений, и сказочность взлетов. Только в них выявляется на миг лик Божий из мрака…»[12].

С 19июля 1917г. Савинков – товарищ министра, управляющий Военного министерства при министре А.Ф. Керенском. Выступал за восстановление в армии железной дисциплины, против разлагающего армию большевизма. Позднее, 27 августа 1917 г. был назначен военным губернатором Петрограда и исполняющим обязанности командующего войсками Петроградского военного округа с оставлением в должности управляющего Военным министерством, однако под давлением левых сил был отправлен в отставку с освобождением от всех постов.

Жизнеутверждающе звучат слова М. Волошина в послании Б. Савинкову в 1920г.: « … Вести о Вас изредка доходят: старые через общих знакомых, новые из газет. Последние фантастичны - Вы много раз умирали и были замешаны в небывалых предприятиях. Но смертям Вашим я не верю, т.к. убежден, что судьба Вас хранит для роли чрезвычайной и что Вы скажете одно из последних слов в русской смуте…»[13].

Известна мысль Б. Савинкова: «Воля народа – закон! Это завещали Радищев и Пестель, Перовская и Егор Сазонов. Прав или неправ мой народ – я только его слуга, служу ему и покорный ему. И каждый, кто любит Россию, не может иначе рассуждать»[14]. Удивительно, но М. Волошин, отрицающий любые формы социально-политической регуляции, отчужденно относившийся к активной деятельности политических партий с большим уважением относится к Савинкову-Ропшину и с интересом поддерживает дружеские отношения с ним. И как бы ни складывались полярные мнения о деятельности Савинкова эсера, революционера, хочется верить М. Волошину в исключительность и духовную значительность этой личности. К нему поэт обращает и такие строки: «Из всех людей, выдвинутых революцией, я вижу в вас единственного «литейщика», потому что только в вас глубокая религиозная вера соединяется с таким же глубоким критическим знанием человека»[15].

В 20.12.1915 г. в Париже М. Волошин посвящает Б. Савинкову стихотворение:

«Холодный рот. Щеки бесстрастной складки
И взгляд из-под усталых век…
Таким тебя сковал железный век
В страстных огнях и в бреде лихорадки…».

Карьера Б. Савинкова как политического и военного деятеля немного затмевает его творчество. Но Борис Викторович (В. Ропшин) интересен и как писатель. Литературным творчеством он начал заниматься с 1902года. Писал рассказы, очерки о революционерах, товарищах по боевой организации и знаменитых терактах. В основе сюжета автор часто использовал реальные события. Б. Савинкову была присуща необычность изложения, вызывающая у современников оживленное обсуждение и нередко негативную критику. Возможно, это было связано с тем, что в его произведениях прослеживалась тема некоторой дискредитации идеалов революционного террора, к которой в русской литературе никто не обращался.

Свою оценку Б. Савинкову – писателю дал советский государственный деятель, писатель, критик А.В. Луначарский в своем предисловии к его рассказу «В тюрьме»: «Савинков очень много видел и очень много знал. Не считая его первоклассным талантом, нельзя не признать, что у него было известное беллетристическое дарование. Дарование это высказалось в довольно тонкой наблюдательности и язвительной остроумности<…>. В некоторой общей нервной чуткости, которая легко позволяет откликаться Савинкову на все стороны событий, наконец, в довольно напряженной, местами даже захватывающей форме его повествований. Обладая таким количеством опыта и таким недюжинным пером, Савинков, несомненно, мог оказаться одним из интереснейших летописцев перипетий борьбы революции и контрреволюции»[16].

В мемориальной библиотеке М.А. Волошина хранится книга Б. Савинкова (Ропшина) «Конь вороной»[17] 1924г., которая является первым прижизненным изданием автора вышедшем в России. Сам автор об этом произведении писал: «Субъективно, конечно, все правы. Правы "красные", правы "белые", правы "зеленые". Поэтому я и назвал повесть не "Федя", а "Конь вороной": "И вот конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей. Меру, то есть непоколебленные весы»[18]. Эту книгу с дарственной надписью: «Нет больше любви / как положить душу свою…» / Н.С. / подарила М. Волошину в мае 1925года литературовед из Харькова Наталья Ивановна Сырокомская[19].

Судьба Бориса Викторовича весьма трагична. Савинков, человек, чья жизнь всегда протекала в полушаге от гибели, после ареста в августе 1924 капитулировал за 10 дней, на суде объявил свою борьбу с Советской властью ошибкой, приговорён к смертной казни. Позднее высшую меру заменили 10 годами лишения свободы. Заключение менее чем через год закончилось странной смертью. Официальная версия — самоубийство. Выбросился из окна. Зазевавшиеся чекисты пытались помешать, но тщетно.    

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ: